Простите меня. Но дальнейшие события могли бы оказаться еще более трагичными. Почему Марина Цветаева считается плохой матерью и действительно ли это так
Вы, вероятно, слышали или читали мнения о Марине Цветаевой как о плохой и инфантильной матери. Говорят, что она не смогла спасти свою дочь Ирину от голодной смерти, что из её старшей дочери Ариадны пыталась создать свою копию, а сына Георгия, еще учившегося в школе, оставила сиротой, когда решила свести счеты с жизнью. Однако действительно ли всё это так однозначно? Давайте разберемся, сопоставляя записки поэтессы, воспоминания её детей и свидетельства знакомых.
Первая дочь Марины Цветаевой, Ариадна (в семье её называли просто Аля), появилась на свет 5 сентября 1912 года, рано утром, под звуки церковных колоколов. Цветаева была довольно непреклонна в выборе имени для своей дочери — она не хотела называть её простым русским именем, как предлагал её муж Сергей Эфрон.
Она выбрала имя Ариадна, вопреки желаниям Сережи, который предпочитал русские имена, отцу Ивану Владимировичу Цветаеву, который любил простые имена вроде Катя или Маша, и множеству знакомых, считавших это имя «салонным». Цветаева обосновала свой выбор так: «Аriadna — ведь это ответственно!» — писала она в одной из своих записных книжек, демонстрируя романтизм и высокомерие, присущие её жизни.
В первые годы жизни Ариадны Цветаева наблюдала за своей дочерью с интересом и восторгом. Она даже выделила отдельный раздел в своих записных книжках, посвященный старшей дочери, который был озаглавлен как «Аля».
Цветаева фиксировала изменения во внешности Ариадны и делилась маленькими «сокровищами» — словориками, которые её дочь произносила в возрасте одного года. Например, «ко» — это кот (раньше говорила «ки»), «ми-и» — милый, «пА» — упала, «ухяо» — ухо, «бублю» — люблю. Эти записи были полны жизни и даже юмора, однако сама Цветаева не делилась своими чувствами к Але. В её дневниках нередко появлялись записи о равнодушии и даже неприязни к тому, что она считала типичным детским поведением: «Куда пропадает Алина, прекрасная душа, когда она бегает по двору с палкой и кричит: Ва-ва-ва-ва! Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствую отвращение, чуждость, никак не могу любить.»
Другие дети раздражали Цветаеву — по её мнению, они отвлекали Ариадну и сбивали её с пути.
Марина Ивановна с трудом принимала детские шалости и проделки, как будто ревнуя Ариадну к беззаботным моментам, возможно, потому, что её собственное детство было не таким безоблачным.
Её мать, Мария Александровна, всегда была строгой и непреклонной. В эссе «Мать и музыка» Цветаева описала её так: «… вижу её коротковолосую, чуть волнистую, никогда не склонённую голову, даже в письме и в игре отброшенную на высоком стержне шеи между двух таких же непреклонных свеч.»
Отношения Марины с матерью были сложными, иногда полными ревности к младшей сестре Анастасии, которую больше опекали из-за её слабого здоровья. Мария Александровна была резка и требовательна, но между ними случались волшебные моменты близости — девочкам нравилось, когда мама читала им или рассказывала о своём детстве. Эти моменты были спокойными, и в такие минуты Мария Александровна казалась такой же простой, как другие матери со своими дочками.
Мать Цветаевых умерла от туберкулеза, когда девочкам было тринадцать и одиннадцать лет. Отец, Иван Владимирович, часто уезжал, оставляя Марину с Анастасией на попечении экономок. Чувство внутреннего одиночества и сиротства у Цветаевой росло — в 1936 году в письме своей подруге Анне Тесковой она писала о своей юности: «А главное — росла без матери, т. е. расшибалась обо все углы. (Угловатость (всех росших без матери) во мне осталась. Но — скорее внутренняя. — И сиротство.)»
Моя мать совсем не похожа на мать
Марина Цветаева сама научила Ариадну читать и писать; с шести лет девочка начала вести дневники — так учила мама: не механически переписывая слова из азбуки, а размышляя о происходящем вокруг и наблюдая.
Фрагменты детских записей Ариадна позже опубликовала в своих воспоминаниях. В 1918 году, в свои 6 лет, девочка записала о Цветаевой: «Моя мать очень странная. Моя мать совсем не похожа на мать. Матери всегда восхищаются своими детьми и вообще детьми, а Марина маленьких детей не любит. Она грустна, быстра, любит стихи и музыку. Она пишет стихи. Она терпелива, терпит всегда до крайности. Она сердится и любит. У нее большая душа. Нежный голос. Быстрая походка. У Марины руки все в кольцах. Марина по ночам читает. У неё глаза почти всегда насмешливые. Она не любит, когда ей задают глупые вопросы, тогда она очень сердится.»
Ариадна восхищалась матерью и её неординарным характером, и это восхищение было взаимным. Она приняла правила игры Цветаевой; судя по записям поэтессы, ей не задавали глупых вопросов, они обсуждали с ней устройство мира, жизнь, творчество:
«Марина! Что такое — бездна?»
«Значит, небо — единственная бездна, потому что только оно и есть без дна.»
Интересно, что Ариадна довольно редко называет Цветаеву «мамой»: всё дело в том, что сама Марина не хотела, чтобы её дети обращались к ней как к матери — к ней обращались либо просто на «вы», либо по имени.
С Ариадной Цветаева была близка, но не в традиционном смысле «мать-дочь», она скорее выполняла роль подруги.
«Жизнь души — Алиной и моей — вырастет из моих стихов — пьес — её тетрадок,» — писала она. Аля читала и слушала стихотворения матери, любила их и понимала, а Цветаева была очарована детским взглядом Ариадны, её записями. Воспитывая дочку, она создавала уникальную творческую и чувственную душу совместно с ней.
В процессе воспитания Ариадны Цветаева во многом походила на свою собственную мать: Мария Александровна стремилась дать дочерям как можно больше духовного, приобщить их к миру искусства. Марина знакомила всех своих друзей с Алей, брала её на культурные мероприятия и вечера, воспитывая в ней любовь к музыке и писательству, и делала это с большой требовательностью: Цветаева не терпела облегченного подхода. Например, когда знакомые дарили ей альбомы для раскрашивания, она убирала их: «Сама рисуй, тогда и раскрашивай; тот, кто просто разрисовывает, срисовывает или списывает — чужое, тот обирает самого себя и никогда ничему не научится!»
Сергей Эфрон, супруг Марины, также принимал участие в воспитании Ариадны. Но в 1914 году началась Первая мировая война, и он отправился на фронт в качестве медика, а в 1917 году уже воевал за белых во время Гражданской войны.
Жизнь в приюте
С тем временем Цветаева стала регулярно навещать детей в Кунцево и вскоре поняла свою ошибку. Вероятность того, что девочки выживут в приюте, была столь же мала, как и с ней, если не больше. Врач, уверявший, что будут кормить рисом и шоколадом, обманул. На первое подавали лишь суп — воду с маленькими кусочками капусты на дне тарелки. На второе — по ложке чечевицы: дети ели её по одной горошине, чтобы растянуть удовольствие. Хлеба не было вовсе. Помещения не отапливались, одеяла и подушки были рваными и грязными, полы чернили сажа. Не было ни докторов, ни лекарств, ни прогулок — у воспитанников не было и теплых вещей.
С тех пор Цветаева начала обещать Ариадне, что скоро заберет её. Однако Ирине она этого не обещала, а в дневниках выражала пренебрежение и почти ненависть к младшей дочери. Заведующая приютом рассказала, что двухлетняя девочка постоянно плакала от голода, а в записях Цветаевой стали появляться слова: «Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю её гнусность!» Работница приюта заметила, что Цветаева угощает только Ариадну сахаром и попросила хоть немного Ирине, но Марина лишь разозлилась: «Господи! Отнимать у Али!»
Никто не любил Иру в приюте. Сотрудники не могли терпеть ребенка, который каждую ночь был неаккуратен — горячей воды для стирки простыней не было. Другие дети издевались над ней. Даже сестра в письмах жаловалась: «Ирина ночью обделалась три раза! Ирина отравляет мою жизнь.» Брошенная девочка стала постоянно повторять одни и те же слова, могла падать на пол и биться головой. Наблюдая за этим во время визитов, мать даже не пыталась её поднять.
Скоро обе девочки заболели. Ариадну лихорадило, она кашляла кровью и постоянно жаловалась на головные боли. Ирина не могла ходить: её носили на руках в столовую. В январе 1920 года Цветаева забрала старшую дочь с собой в Москву, а младшая осталась в Кунцево. Сестры Эфрон, Вера и Лиля, предлагали забрать девочку на время или навсегда, но Цветаева, находясь с ними в ссоре, ответила категорическим отказом. В феврале Ирина умерла в приюте от голода, не дожив до своего третьего дня рождения двух месяцев. На похороны Марина не поехала, объяснив это тем, что не могла оставить Ариадну, у которой поднялась температура.
В письме к друзьям Звягинцевым Цветаева винила себя за то, что её подводили авантюризм, легкомысленное отношение к трудностям и собственная выносливость. Она надеялась, что вылечит старшую дочь и затем заберет младшую, но не успела. Но Але она сказала: «Пойми, что я спасла из двух — тебя, двух не смогла. Выбрала тебя. Ты выжила за счет Ирины.» Поступок поэтессы продолжает вызывать споры и обсуждения. Действительно, не могла ли Цветаева прокормить обеих дочерей или просто не хотела работать? Почему она не позволила сестрам мужа забрать свои девочку? Возможно, она была в депрессии, и ей повезло, что она спасла хотя бы одного ребенка? Откуда же такая неприязнь в её записях об Ире?
Судя по всему, Ирину Цветаева действительно не любила. И если учитывать, как проходило её детство, причины этого сложно не понять.
Мария Мейн: история несчастливого брака и материнства
Мать Марины Цветаевой, Мария Мейн, вступила в брак в 23 года. Её мужем стал Иван Цветаев — вдовец, которому было 44 года и у которого уже было двое детей. Он продолжал обожать свою покойную жену Варвару, и её портрет оставался висеть в их гостиной. Сама же Мария не испытывала глубоких чувств к этому мужчине, будучи влюбленной в другого. Узнав, что её избранник женат, она решила посвятить себя служению уважению к Ивану и его осиротевшим детям.
Брак разрушил не только мечты Марии о счастье, но и её карьеру музыканта. Она была талантливой пианисткой, которой пророчили блестящее будущее. Но Цветаев не мог позволить себе, чтобы его жена выступала на сцене, и Мария не стала спорить. В глубине души она не смогла смириться ни с утратой любимого, ни с запретом на концерты. Эти чувства не исчезли — молодая женщина лишь прятала их от всех, мечтая, что когда-нибудь её дочери станут знаменитыми музыкантами.
Цветаева не испытывала любви к младшей дочери
В апреле 1917 года у Марины и Сергея родилась вторая дочь — Ирина. Она была хиловата и кому-то не такой. С первого дня жизни малышки Цветаева не испытывала к ней той материнской любви, которой обладала к Але. В ее дневниках поэтесса позднее признавалась: любви к ней вообще не было.
Ира родилась в тяжелое время — вскоре в России разразилась революция. Сергей Эфрон ушел сражаться с большевиками, а Цветаева осталась в Москве с двумя маленькими дочерьми.
Цветаева вообще не занималась младшей дочерью. Это могло быть связано как с отсутствием чувств к Ире, так и с общей атмосферой, которую создавало вокруг её окружение. Но даже к любимице Але иногда Цветаева проявляла странное отношение. Когда девочка вела себя как другие дети, это вызывало у неё раздражение.
«Куда пропадает Алина, прекрасная душа, когда она бегает по двору с палкой, крича: Ва-ва-ва-ва! Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствую отвращение, чуждость, никак не могу любить,» — писала Цветаева в своем дневнике.
Ирину же Цветаева даже считала недоразвитым ребенком. Девочка могла часами повторять одно слово, сидя в кроватке, или напевать песенку, словно не замечая никого вокруг. Хотя в большинстве случаев это было следствием отсутствия внимания — Цветаева не старалась чему-то учить малышку, уделяла ей минимальное внимание. Накормить и уложить спать для неё было почти делом механическим.
Чем более тяжелой становилась жизнь, тем больше Цветаева писала. В предыдущие годы, когда жизнь была сытой и спокойной, она не проявляла такой активности в написании. Однако вскоре ей предстояло почти полностью забыть о творчестве ради выживания.
Поэтесса выбирала, кому из дочерей отдать последнюю тарелку супа
В 1919 году в Москве царил голод. Цветаева жила с дочерьми в маленькой квартире, где было крайне холодно. Питание стало такой проблемой, что Марина вынуждена была ходить гостить к родственникам, чтобы накормить Алю. При этом об Ирине она почти не упоминала.
Цветаева вынуждена была распродавать свои вещи за гроши ради пропитания. Каждый её день начинался ранним утром: сначала нужно было растопить печь, потому что в комнате, где она спала с дочками, температура не поднималась выше пяти градусов. После этого ей нужно было бегать по Москве в поисках еды.
В половине шестого утра она уже была на Брянском вокзале, где иногда удавалось купить молоко. В семь утра она стояла в очереди на Плющихе, ожидая разрешения на усиленное питание для своих дочерей. Затем она посещала комиссионные магазины — возможно, что-то удалось продать из её вещей.
Потом она спешила домой, чтобы не дать растопленной печке остыть. Все обеды Цветаева слила в одну кастрюлю, и из неё ела вместе с детьми.
Нередко Ариадна просила взять её с собой. Двухлетнюю Иру приходилось оставлять одну. Чтобы девочка не залезла в помойное ведро, Цветаева привязывала её ножку лентой к столу. Ей постоянно приходилось решать, кому из дочерей дать поесть.
«Кому отдать суп из столовой: Але или Ирине? Ирина меньше и слабее, но Алю я больше люблю. Кроме того, Ирина уж всё равно не хороша, а Аля ещё держится, — жаль.» — делилась Цветаева.
Конечно, не всегда выбора делался в пользу старшей дочери. Чаще всего пищи не хватало на обеих девочек, поэтому приходилось принимать трудные решения. То, чем она кормила Алю и Иру, было далеко от полноценного обеда — это скорее была вода с парой кусочков картошки и неким бульоном.
Почему Марина Цветаева оставила умирать от голода в приюте младшую дочь, и как сложились судьбы детей поэтессы
Получайте на почту один раз в сутки одну из самых читаемых статей. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
О непростом, порой жестоком характере Марины Цветаевой, одной из самых романтических поэтесс Серебряного века, ходили легенды. Она страстно любила, ненавидела и предавала близких с легкостью. Её жизнь была насыщена странными и порой чудовищными событиями: брак по собственному предсказанию, безответственные увлечения, экстраординарные отношения, оставление дочери на смерть и, наконец, самоубийство. Эта противоположная сторона её жизни, сильно контрастирующая с чувственными строками её стихов, до глубины души шокировала даже самых преданных друзей и поклонников Цветаевой. Мы предлагаем вам приоткрыть завесу и увидеть истинное лицо этой женщины.
Характер действительно играет важную роль в жизни каждого человека. Однако он не является врожденным элементом, а формируется в процессе жизни, преломляясь сквозь призму воспитания и личного развития. Таким образом, необходимо выяснить основные причины непростительных поступков Цветаевой, её упрямого нрава, от которого страдали ближние ей люди.
Трудное детство, взбалмошная юность
Марина выросла недолюбленным ребенком. Её мать, Мария Мейн, родом из обрусевшей польско-немецкой семьи, вышла замуж без любви за вдовца с двумя детьми — профессора Московского университета Ивана Владимировича Цветаева, старше её на 20 лет. Мария, отказавшаяся ради семьи от карьеры пианистки, училась у самого Николая Рубинштейна. Она была разочарована тем, что первенцем родилась девочка, ведь мечтала о сыне.
Отец, по требованиям своей профессии, большую часть времени проводил в разъездах и мало интересовался детьми. А Мария Александровна не дарила материнской ласки ни своим приемным, ни родным дочерям — Марии и Анастасии, воспитывая в строке и аскетизме. Будучи одержимой музыкой, она желала воспитать из старшей дочери великую пианистку, усаживая Марию за рояль, как только той исполнилось пять лет. Мать не подозревала, что судьба приготовила дочери совершенно иное будущее — будущее, в котором она станет блестящим поэтом.
Стоит отметить, что музыкальные способности у Марины были выдающимися, в отличие от её младшей сестры Аси. Марина старательно играла для матери, стремясь её порадовать, и очень боялась её разочаровать. А та, после каждого знака одобрения со своей стороны, лишь холодно добавляла: «Впрочем, ты тут ни при чём. Слух — от Бога!» Данное отношение матери, хотя и придавало Цветаевой ощущение своей уникальности, создавало также эгоистичную личность, полностью отрешенную от жизни.
Хотя Мария уделяла достаточное внимание интеллектуальному и музыкальному развитию, она не считала нужным прививать дочерям элементарные навыки поведения. В результате в доме происходили бесконечные конфликты, в которых практически всегда инициатором была Марина. Она вырастала крайне упрямым, неуправляемым и нерешительным ребенком, но в то же время обладала живым умом и великолепной находчивостью: из любой ситуации всегда находила выход.
Любимый сын
В 1925 году у Марины Цветаевой родился сын, которого она очень ждала. Его назвали Георгием, но она ласково звала его Мур.
Отец мальчика точно неизвестен, но считается, что им был любовник Марины Константин Родзевич.
Поэтесса очень любила своего сына — он был красивым и одаренным. Но судьба распорядилась жестоко с Цветаевой: мальчик оставался холодным и даже резким по отношению к ней.
В подростковом возрасте Георгий в своих дневниках записывал, что всячески избегал встречи с матерью. Он почти никогда не называл её «мама», а всегда обращался по имени и отчеству.
Судьба детей
Судьбы детей поэтессы также сложились крайне непросто.
После самоубийства Марины Цветаевой Георгий попал в детский дом. После этого он поступил в университет, но в 1944 году был призван на войну и пал в бою.
Ариадна некоторое время жила и училась во Франции, но в 1937 году решила вернуться на родину. В 1939 году её арестовали по обвинению в шпионаже, и она была осуждена на 8 лет.
На свободу ей удалось выйти в 1948 году, но вскоре её вновь арестовали, приговорив к пожизненной ссылке.
В 1955 году её реабилитировали, и она, наконец, стала свободной, но к сожалению, её личная жизнь была печальной: её любимого расстреляли за шпионаж в тот момент, когда она была в ссылке.
